МЫ ВЗРОСЛЕЛИ ПОД ГРОХОТ СНАРЯДОВ
Воспоминания Нины Фёдоровны Синкевич
Как же здорово бежать летом по полю и складывать за пазуху стручки гороха, которые кажутся вдвойне слаще, от того, что колхозные. В поле раздаётся детский смех, крики и счастливая суета, но внезапно эта идиллия нарушается рёвом мотоциклов и громкими криками на чужом, непонятном языке, от которых детей обдаёт холодом.
О том, что началась война, девятилетняя Нина уже знала из разговоров родителей и знакомых, но как-то особо не придавала этому значения, до того момента, как не столкнулась лицом к лицу с бедой. Эта беда пришла в виде немецких мотоциклистов, когда она с друзьями бегала по колхозному полю.
- Даже тогда мы не поняли, что ждёт нас впереди, - рассказывает пожилая женщина. Когда мы услышали непонятную и грубую немецкую речь, то, естественно, бросились врассыпную. Тогда мальчишки ещё шутили: «Это едет одноглазый Гитлер!». На этом шутки закончились…
Путано и сбивчиво моя собеседница пытается рассказать о том времени. Глаза полные слёз, трясущиеся руки, и несколько раз, прозвучавшая одна и та же фраза: «Как же было страшно!». Как могу, пытаюсь успокоить пожилую женщину, и ловлю себя на мысли, что сейчас она выглядит, как ребёнок, который вновь переживает те ужасы, которые пламенем ворвались в Белоруссию.
ДОПРОС С ПРИСТРАСТИЕМ
В семье Нины Фёдоровны было шесть детей. Отца не забрали на фронт в силу преклонного возраста, и он, как и все мужчины, которые по той или иной причине не попали в действующую армию, подался в партизаны. Фашисты люто ненавидели и брянские леса, и партизан, которые укрывались в лесных чащах, и, естественно их семьи.
- Никогда не забуду день, когда немецкие солдаты согнали всех оставшихся жителей посёлка и выстроили вдоль железнодорожного полотна. Их мучил один вопрос – где прячутся партизаны, - продолжила свой рассказ Нина Фёдоровна.
Натравливали на детей, женщин и калек огромных овчарок, угрожали автоматами. Из шеренги выбрали мужчину с женщиной и стали допрашивать с пристрастием. Их лица исполосовали кинжалами на глазах испуганных людей. От страха Нина пыталась закрывать глаза, но кровавое видение преследует её по сей день. Ничего не добившись, фашисты расстреляли двух мучеников, в злобе своей немцы сожгли дома, как и всё на своём пути.
Оставшись без крова, без одежды, жители посёлка Белоглавая стали обживать землянки. Холод и голод сводили с ума, пока в одну из ночей партизаны не забрали свои семьи в лес.
СПАСИТЕЛЬНЫЙ ДОЖДЬ
- Вскоре, в одном из боёв с фашистами погиб отец и с ним много товарищей, мы остались опять без защиты, - вспоминает моя собеседница. А немцы подходили всё ближе, и мама по совету оставшихся в живых партизан, приняла решение - спасаться в логу.
Беглецы торопились, как могли, а за спинами раздавался душераздирающий лай немецких овчарок. Казалось, что спасения уже не будет, но внезапно полил дождь. Это и было спасение! Собаки потеряли след, а беглецам удалось спрятаться в укрытие. Но как жить дальше без еды и одежды? На руках у матери Нины шесть детей, один из которых младенец. В отчаянии женщина предложила детям: «Пойдём в деревню! Там есть корова, нам надо чем-то питаться. Если убьют, то убьют всех!». Вот так, скованные ужасом и страхом, гонимые голодом, вернулись беглецы в деревню, оккупированную фашистами.
КОНВЕЙЕР СМЕРТИ
В деревне семью встретили полицаи и немедленно вызвали старосту. Тот, недолго думая, заявил, что это партизанская семья, тем самым обрекая мать с детьми на страшные муки в сборном лагере, который фашисты обустроили прямо на территории Жуковского района Брянской области в здании бывшей школы механизации.
Территория лагеря была огорожена колючей проволокой и охранялась гитлеровцами, выход из него карался смертной казнью. В застенки заключали всех жителей брянщины, подлежащих сожжению. После фильтрации, которая продолжалась не более двух недель, в лагере оставались только семьи партизан, которые содержались в нечеловеческих условиях.
Наша героиня вспоминает, что на голом полу размещались старики, женщины и дети. Их не водили в баню, не меняли одежду. Узники просто зарастали грязью и вшами, началась эпидемия тифа.
- Как же хотелось есть, всё время мучил голод, - с печалью в голосе продолжает вспоминать Нина Фёдоровна Синкевич. Обречённых узников кормили один раз в день, если, конечно, можно назвать едой варево из муки и воды, которое готовил немецкий солдат прямо под открытым небом. Взрослым отмеряли 800 грамм баланды, а детям полагалось пол-литра, так называемой еды.
МЫ БУДЕМ ЖИТЬ!
Семье Нины Фёдоровны чудом удалось вырваться из фашистского ада.
Однажды, партизаны подкараулили старосту, который своим донесением обрёк мать с детьми на муки, и сказали, что, если он не поможет вызволить семью из плена, то его семья может пострадать. После этого разговора староста стал подкармливать узников, но мать Нины очень просила своих детей, чтобы те не брали хлеб от предателя.
- Нас в скором времени отпустили, возможно, староста испугался за то, что партизаны могут отомстить, - рассказывает пожилая женщина.
Но на этом горести маленькой девочки не закончились. До конца войны ей, как и многим обездоленным детям приходилось ходить от двора ко двору, просить кусок хлеба, чтобы выжить.
Однажды, вместе с голодными товарищами Нина постучала в дверь, которую открыл немецкий солдат с усталыми виноватыми глазами. Он вынес детям нехитрой еды со словами: «Скоро Гитлер капут! Мы ехать домой. У меня тоже киндер. Мы все будем жить!».
- Война заканчивалась, немцы отходили, снова сжигая всё на своём пути, - подвела итог Нина Фёдоровна. А на мой вопрос о том, радовались ли люди Победе, моя собеседница пожала плечами и ответила: «Наверное, больше плакали от того, что не вернуть погибших сыновей, отцов мужей, родных и близких людей».
автор Екатерина МАТЮХОВА
Фото из личного архива Н.Ф. Синкевич
